Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес] - Владимир Дмитриевич Михайлов

– Я хочу. Не знаю почему. Рассудок советует остаться с вами. Но вот чувство… Наверное, только там я смогу давать Тепло, о котором говорил Фермер. Там.

Мастер помолчал в свою очередь.

– А какую Землю ты имеешь в виду?

– Если бы у меня был выбор! Но разве ты сможешь вернуть меня туда, где я родился, где я жил своей жизнью?

– Какая мне разница?

– Это возможно?

– В моих силах многое.

– Тогда… Тогда, Мастер, и говорить нечего!

– Да будет так. Но я все же не хочу терять тебя окончательно. Поэтому ты не забудешь того, что сделал. И того, что услышал. И не станешь скрывать этого от тех, кто захочет услышать.

– Обещаю.

– А ты представляешь, что это тоже схватка?

– Да, – сказал Ульдемир, помедлив. – Да. Но скажи: зачем? Ведь те времена, куда я хочу вернуться, давно прошли. Земля с тех пор проделала немалый путь – может быть, не совсем в нужную сторону…

– Что ты знаешь о времени, Ульдемир, чтобы судить? Раз я хочу этого, значит вижу смысл. Недаром даже у вас понимают, что исправлять ошибки никогда не поздно.

– Верю. Хотя в чем-то ты и обманул меня.

– Это серьезный упрек, Ульдемир. Я знаю, что ты имеешь в виду. Но я никогда не обманываю. Разве я не дал тебе любви – там, на планетах?

– И отнял снова.

– Любовь нельзя отнять. Человек – может быть. Но я не обещал тебе ничего навечно. И к тому же жизнь еще далеко не кончена, капитан. Вот стол. Разве не чувствуется, что здесь хозяйничала женская рука? Но ты даже не полюбопытствовал, для кого еще один прибор. Он для женщины.

Ульдемир нерешительно усмехнулся.

– Должен разочаровать тебя: нет. Она – мой эмиссар, та, что помогала тебе на планетах. Но ты не знаешь ее – настоящей…

Ульдемир безразлично кивнул.

– Я очень благодарен ей – за помощь и гостеприимство.

– Это ты скажешь ей самой.

И почти одновременно с этими словами женщина вышла из дома.

Нет, никогда раньше Ульдемир не встречал ее. Незнакомые черты прекрасного лица. Спокойный и добрый взгляд. Мягкая улыбка.

– Тепла вам! – сказала она. – Вам обоим.

– Прошу к столу, – сказал Мастер. Он смотрел на женщину, Ульдемир перехватил его взгляд, и капитану почему-то стало грустно.

– Ну вот, капитан, – сказал Мастер, когда обед подошел к концу и на столе появились фрукты. – Не могу обещать, что тебе будет легко. Но не надо бояться, даже когда очень больно. Это ведь не главное. Главное – добро. И ты знаешь, что будущее – за ним. Что бы тебе ни говорили. Счастливого тебе пути.

– Теперь моя очередь, Мастер, – сказала женщина.

Мастер нахмурился.

– Нужно ли это?

– Я так хочу. И ты знаешь, что я права. Ты – знаешь.

Ульдемир смотрел на нее, не понимая. Мастер встал.

– Хорошо, – сказал он, и голос его, по-прежнему громкий, словно утратил глубину. – Я всегда уступал тебе.

В следующий миг его больше не было на веранде.

Ульдемир взглянул на женщину.

– Я слушаю вас.

– Ульдемир, – сказала женщина. – Всегда мы были на «ты»…

– Простите, – сказал капитан. – Я не припоминаю…

– Тогда смотри.

Он и так смотрел. Лицо ее стало неподвижным, но черты его словно бы менялись – где-то в глубине, под поверхностью. И…

– Анна! Нуш!

– Не спеши…

– Астролида! – Он вскочил. – Ты…

– Обожди, капитан!

– Мин Алика?..

Но и тот образ промелькнул – и исчез, и снова перед ним сидела женщина, которую он только что увидел здесь впервые в жизни.

– Ульдемир! – сказала она негромко. – Теперь ты уже не дикий мальчик, ты знаешь Мастера и должен видеть не только то, что на поверхности. Разве трудно было понять, что все время это была я? Пусть мой облик и менялся… Как большинство людей, ты видишь меняющийся облик – и не видишь того неизменного, что под ним: личности человека, сущности женщины… Как ты мог не понять сразу же, что это – я?

– Ты… – пробормотал он. – Ты.

– Ты твердо решил уйти на Землю?

– Если бы я знал, что ты… Но я уже не могу не уйти.

– Боишься, что Мастер и Фермер разочаруются в тебе?

– Нет. Не поэтому.

– Я понимаю, – сказала она. – Что же, иди, Ульдемир.

Он хотел приблизиться, но она вытянула руку.

– Я… – сказал капитан, – снова теряю тебя. Теперь – навсегда. Но это – только моя беда, а там – вся Земля… Но позволь мне на прощанье…

– Мастер ждет тебя, – сказала она. – А Мастер не должен ждать.

Ульдемир поднял голову.

– Прощай, – сказал он. – Сейчас, когда я знаю, понял… я буду всегда любить тебя, помня, что ты есть.

Он повернулся и пошел – к углу дома, туда, где всегда исчезал Мастер.

– Да, будешь, – сказала женщина вдогонку. – А там, на Земле… Слышишь, Ульдемир? На Земле…

Он приостановился:

– Я слушаю…

– Попытайся там привести все в порядок…

– Не сразу, – усмехнулся он. – Все-таки большая планета.

– Да не на планете: у себя дома. Потому что я приду к тебе очень скоро. Надолго. Навсегда. – Она улыбнулась. – Я помогала тебе на других планетах. Неужели я оставлю тебя одного на Земле? Ты только узнай меня…

Глава последняя

И все-таки меня отнесло течением метров на пятьдесят, стоило мне чуть ослабить гребки, пока сердце не пришло в норму. Я подплыл к берегу. Дно здесь было илистым, в воде лежали коряги, вылезать было не очень-то удобно, но ничего не поделаешь. Зато я согрелся, хотя Гауя в это время года – не для курортников.

Я вылез, узкой тропкой в кустарнике прошел к месту, где раздевался, где лежали мои джинсы, куртка, полотенце – лежали так, как я их бросил. Я вытерся, с удовольствием чувствуя, как дышит кожа, как разбегается кровь. Вода выручает нас, когда больше вроде бы некуда деваться; но рано или поздно приходит пора вылезать. Сколько я пробыл в реке на этот раз? Минут десять? Пятнадцать? Спасибо, Мастер. Очень точно вернул.

Я медленно шел к даче, заново привыкая к этим местам. Спешить было некуда, и следовало о многом подумать, об очень многом. А думать хорошо именно тогда, когда идешь куда-то, но не спешишь, зная, что не опоздаешь.

Я прошел по пустынному дачному поселочку, подошел к своей даче. Калитка была отворена. Я, помнится, закрыл ее, когда шел купаться. Хотя я был тогда в таком настроении, что мог и забыть. К тому же я ведь уходил ненадолго – да и на самом деле пробыл на реке не бог весть сколько.

И все-таки калитку отворял не я. Я понял это, когда из-за дома навстречу мне вышел сын.

– Папа, здравствуй, – сказал